Форум Українських Колекціонерів

54-го года выпуска. Первую модель (саратовский Иж-комби) подарили в 77-ом на день рождения. Она до сих пор жива. К концу 84-го в "коллекции" было 13 моделей. И тут оказалось, что в Новосибирске есть еще такие же "энтузиасты", как я. Регулярные встречи по воскресеньям привели к росту коллекции (уже без кавычек). Но качественный скачок произошел после знакомства с Ю.Н.Кожуховым (Москва). Потом были личные контакты с Эдуардом(Свердловский клуб), членами ленинградского клуба, выход на зарубежных
коллекционеров. Но все связи были утеряны после моего переезда на Украину. Нерегулярные доходы и практически полное отсутствие материала для коллекционирования заморозили все мои попытки. На долгие 15 лет наступила эпоха НьюРэя.
Всему бывает конец. Автолегенды спасли меня и разбудили. Предпочтения видны из приведенного ниже списка моих моделей.
Абсолютно равнодушен к моделям современных авто, масштаб - только 43-ий, материал - только металл. Коллекция несколько раз кастрировалась, уверен, что и представленный список - не окончательный....

"Этот Корд, к которому ты меня отправил, какой-то странный малый: я предложил ему тридцать пять тысяч долларов в год за управление своей полудохлой Auburn Motor Co, так он отказался. Я ему что, так мало предложил? Да и вообще дни этой конторы, считай, уже сочтены, а мои попытки ее вытащить с того света стали мне напоминать предсмертные судороги -- там если чем и руководить, так это только процессом банкротства!" Банкир Ральф Бард сетовал своему другу финансисту Джону Блэкфилду на свое незавидное положение -- предприниматели, взявшие в его банке кредит, вылетели в трубу, и ему перепала та самая компания Auburn, производящая автомобили. В них Бард ни черта не смыслил, поэтому обратился к Блэкфилду, слывшему страстным автомобилистом. Джон недавно приобрел у известного дилера Корда дорогущий восьмицилиндровый Moon и в процессе общения с продавцом понял, что тот парень не промах. За какие-то полчаса Эррет Корд прочел ему лекцию об основах автомобильного бизнеса в Америке, так что к кому направить терзаемого сомнениями Барда у Джона не возникло. Изрядно поторговавшись, Бард и Корд пришли к согласию -- последний совершенно бесплатно руководит загибающейся компанией в обмен на будущие туманные дивиденды.
Знал бы Бард, что через каких-то пару лет будет не сетовать, а плеваться и проклинать Корда последними словами, когда Auburn Motor Co станет приносить миллионные прибыли, пятая часть которых, согласно им же предложенным условиям договора, будет отходить Корду. По тому же соглашению Ральф Бард будет продавать ему и акции золотоносной компании, причем не по растущим день ото дня котировкам Уолл-стрит, а по двадцать долларов за штуку, как договаривались в 1924 году.
"Плохие времена приносят возможности, но только лишь тем, кто сможет их правильно использовать" -- с этим девизом Эретт Лоббан Корд шел по жизни. В начале двадцатых "плохие времена" настали у автомобильной компании Auburn -- предприятие находилось на грани банкротства, когда у его руля встал тридцатилетний Корд, бывший до этого всего лишь рядовым менеджером по продаже дорогих машин.
Впрочем, свой первый капитал Эррет Лоббан Корд сделал не на поклонниках роскоши, а на любителях быстрой езды, причем за небольшие деньги. Закончив учебу, юноша стал заниматься автомобилями. Одним из первых он додумался сделать "тюнинг" модели Ford-T, превратив неуклюжую "Жестянку Лиззи" в стремительный спидстер, способный разогнаться до 110 км/ч. От клиентов не было отбоя, но вскоре возня с Ford-T ему надоела. Ну, зачем нужно было покупать автомобиль, потом его переделывать и продавать, когда можно было просто продавать -- ведь прибыль в обоих случаях абсолютно одинаковая!? И Корд стал дилером по продаже машин марки Paige в Аризоне. Для рекламы продукции он участвует в гонках и даже некоторые из них выигрывает, но сидеть на одном месте ему не пристало.
Молодой Корд кочует по разным штатам, то открывая новый бизнес, то избавляясь от него. Мастерские по ремонту автомобилей в Техасе, дилерские центры в Юте и Неваде, транспортные компании и автобусные линии в Калифорнии -- юноша то банкрот, то богач. "К двадцати одному году, -- хвастался потом Корд, -- я уже трижды зарабатывал по $50 000 и терял их". Поработав в Лос-Анджелесе, он перебрался в Чикаго -- там Корд стал главным менеджером компании Quinlan Motor Co, занимавшейся продажей автомобилей Moon. Корд распродавал машины одну за другой, придумав -- в его голове всегда было множество идей -- ряд нехитрых уловок. Небольшой тюнинг серийной модели, включавший себя навеску модных аксессуаров -- и вот клиенту предлагается не просто автомобиль Moon, а его модификация Chicago's Own, то есть подготовленная специально для Чикаго. Местные богатеи охотно велись на такие дешевые трюки. Вскоре Эррет даже получил небольшую долю в ежегодной прибыли компании, чикагское отделение которой вышло на первое место по продажам. Каждый год он зарабатывал по $100 000, поэтому цифры, озвученные Бардом, ничего, кроме смеха, у него не вызвали. К тому же его давней мечтой было создание собственного автомобиля.
Вытягивая Auburn, Корд пошел проверенным путем: слегка подправил внешний вид моделей, придумал расцветочку поживее да приказал форсировать моторы и не жалеть денег на рекламу. За какие-то пару лет продажи выросли в десять раз, а сам Корд из простого менеджера в один миг превратился в автомобильного магната, скупающего один за другим компании-поставщики двигателей, мостов и коробок передач. В 1928 г. он умудрился заполучить -- за какие-то полмиллиона! -- даже элитарного автопроизводителя Duesenberg -- его владельцы, братья Дюзенберг, были талантливыми инженерами, но не финансистами.
Но алчному Корду и этого было явно мало, и он провернул блестящую операцию на бирже: сбросил свои дорогущие акции сразу скопом, так что котировки обвалились, а потом через подставных лиц скупил эти же акции, но уже по дешевке, вмиг оказавшись на вершине золотой горы. Вырученные деньги, естественно, пошли на дальнейшее расширение бизнеса -- Корд создавал автомобиль имени себя. И так повторялось еще несколько раз: когда Эррету нужны были деньги, он просто шел на биржу.
В АВГУСТЕ 29-ГО Портреты Корда не сходили с журнальных и газетных страниц, пресса охотно живописала аферы и очередные приобретения удачливого спекулянта с Уолл-стрит. Он бы так и затерялся в печатных листах-однодневках, если бы не его амбиции.
Как и любой состоятельный молодой человек, а в 1928 году Корду было всего лишь 34 года, Эррет увлекался различной новомодной техникой, причем не только автомобилями. Корд был заядлым авиатором и нередко самостоятельно управлял легким самолетом Stinson, предпочитая в своих частых поездках по стране перемещаться именно на нем, и даже видел в развитии авиации свою будущую прибыль. В 1928 году Корд создал Cord Corporation. В нее влились все скупленные магнатом предприятия, включая небольшой экспериментальный авиационный завод, на котором собрали два экземпляра самолета Corman 3000, разработанного ранее под непосредственным руководством самого Корда, но на пути авиатора встал биржевой кризис осени 1929 года, спутавший Корду все карты, кроме одной -- червового туза.
Такие значки обычно рисовали на своих самолетах асы времен Первой мировой, и именно изображение этой масти Эррет Лоббан Корд поместил на эмблему нового автомобиля, названного им в свою честь -- Cord L29, созданием которого руководил он сам. Его стремительный и низкий силуэт вызвал настоящую эйфорию в августе 29-го, когда машину впервые показали публике, -- Америка впервые увидела серийный переднеприводный автомобиль. Заказы от продвинутых богатеев посыпались один за другим. Cord L29 хорошо продавался даже в "черные" дни по совсем не маленькой цене в три с половиной тысячи долларов. Сам Корд отозвался о большей части покупателей своих машин как о "людях, потерявших после кризиса последнюю рубашку, но не желающих признаться в этом себе и окружающим". Конечно, у переднего привода были и недостатки. Выходили из строя шарниры ведущих колес, мотор перегревался, а неправильная развесовка привела к тому, что большая часть массы автомобиля приходилась на задние колеса при ведущих задних. На крутых подъемах Cord L29 еле тащился, а в Голливуде можно было видеть удивительные картины того, как звезды экрана задним ходом ездят по холмам Беверли-Хиллз. Впрочем, это иногда проделывал и сам Корд, когда ехал в свой шестидесятидвухкомнатный голливудский особняк.
Сделав ставку на туза червей -- а в этом символе было что-то от карточного шулерства, так похожего на биржевое, -- Корд не прогадал. На выручку от продаж Cord L29 он хоть и не разбогател, но удачно пережил Великую Депрессию и даже начал потихоньку реализовывать свои авиационные планы. В конце 1930 года Корд объявил о создании авиакомпании Century Air Lines -- будущей всемирно известной American Airlines, в которой видел одного из крупнейших мировых авиаперевозчиков. Через три года Корд купил и заводы Smith Engineering, выпускавшие воздушные винты с регулируемым шагом. В тот же год Эррет Корд обратил свой взор и в сторону воды, заплатив еще парочку миллионов за Нью-Йоркскую судостроительную компанию.
В 1933 году, по версии журнала Time, этот "передовой транспортный магнат США" стал человеком года, хотя, например, им мог стать и Адольф Гитлер, пришедший к власти в Германии в то же время, но не стал, и вовсе не потому, что пропаганда фашизма была тогда запрещена, а потому, что Time тогда являлся скорее финансовым журналом, нежели общественно-политическим. Но все это уже начинало наводить скуку своей однообразностью, когда действительно громкий повод говорить о себе Эррет Лоббан Корд представил в ноябре 1935 года на Нью-Йоркском автосалоне.
Новый Cord-810 был чудом дизайна. Капот нетривиальной тупой формы и выдвигающиеся из передних крыльев фары, даже панель приборов была небольшим шедевром и напоминала свой самолетный аналог -- множество приборов на большом стальном щитке. Сделали 810-й всего лишь за какие-то три месяца и едва успели к открытию автосалона. Партию автомобилей изготовили вручную, но ни один из них не мог самостоятельно передвигаться, потому что не успели поставить трансмиссии. Но желавших приобрести диковину это не волновало. Стендисты записывали всех потенциальных клиентов, обещая им к Рождеству готовые машины. Почему Корд не догадался собрать с них еще и денег, до сих пор остается непонятным, иначе Америка бы наблюдала грандиознейшую аферу.
Прошло Рождество, миновал сначала февраль, а за ним и март, а готовых Cord так никто из покупателей и не увидел. Многие из них уже аннулировали заказы, пока на предприятии пытались наладить выпуск новой модели -- спешка сыграла с Кордом злую шутку. Те клиенты, которые все-таки дождались это "чудо на колесах", столкнулись с кучей недостатков: шарниры угловых скоростей оказались ненадежны и ломались, мотор перегревался, тормоза плохо схватывали, переключение передач тоже оставляло желать лучшего. Слухи о том, что машина плохая, распространились молниеносно, и с ними уже ничего нельзя было сделать. Конечно, и до этого журналисты обзывали Cord 810 то "гробом", а то и ласково "холодильником", но это было продиктовано именно завистью. А теперь автомобиль вполне обоснованно терял свою репутацию, и сравнение с гробом оказалось пророческим. Корд только и делал, что читал отчеты, в которых указывалось, что затраты на производство превышают прибыль от продаж, причем не только в случае с Cord, но и с Auburn, и с Duesenberg. Опять пришлось что-то покупать и продавать на бирже, чтобы как-то вытащить свое детище.
Ситуацию не спасла и 812-я модель с компрессором, способная разогнаться до 177 км/ч. Даже такие заслуги не сказались на уровне продаж -- заказывать этот автомобиль в массовом порядке уже никто не хотел. Выпуск постоянно падал и иногда едва переваливал за сотню машин в месяц. Уже не спасали ни экстравагантная внешность, ни рекламные уловки -- многим было ясно, что дни марки Cord сочтены.
К откровенным убыткам добавились проблемы с законом. Корда во всю трясло Securities & Exchange Comission -- федеральное агентство, созданное Рузвельтом в 1934 году для контроля над биржевыми торгами защиты инвесторов от мошенничества на фондовых рынках. В том же году Корд, взяв жену и двух детей, уехал в Англию, где прожил два года, но длинные руки американского правосудия достали до него и там. Новоиспеченное ведомство быстро взяло в оборот автомагната-биржевика -- комиссии, проверки, выявленные нарушения, обвинения, повестки в суд. Все, как в фильме Скорсезе "Авиатор", где Говарда Хьюза задушило то же ведомство. Корд держался долго, хотя понимал, что время для него действительно пришло плохое, а возможностей становилось все меньше. В середине 1937 года он пытался отлежаться в чикагском госпитале, где его настигло решение суда о принудительной продаже всех его корпораций Манхэттенской банковской группе -- именно ее интересы Корд зацепил в процессе своей последней аферы с акциями -- за 2,6 млн долларов. 4 августа журнал Time вышел со статьей "Cord out of Cord", которая фактически стала его некрологом, хотя сам "покойник" благополучно прожил еще почти сорок лет.
Газетную шумиху по поводу краха своей империи пятидесятилетний Корд, находящийся в полном расцвете сил, пережил под солнцем Калифорнии. Он выпал из общественного внимания, потерял власть, но не свои капиталы -- за ним остались апартаменты в Чикаго, особняк в Беверли-Хиллз, три ранчо в Неваде, автопарк из двух десятков автомобилей, большую часть из которых составляли огромные шестнадцатицилиндровые Cadillac -- к ним Корд питал откровенную слабость, и, конечно же, память о своем автомобильном прошлом -- лучшие модели Auburn, Duesenberg и Cord. Плюс два самолета, которые бывший всемогущий магнат любил пилотировать сам.
В Калифорнии Корд успешно занимался куплей-продажей недвижимости и даже воплотил в жизнь инвестиционно-строительный проект -- застроил жилыми домами бульвар Уилшир в Беверли-Хиллз. Он вел скрытный образ жизни и не давал интервью, но в конце 50-х пресса заговорила о нем сама, подняв настоящую бучу по поводу попытки Корда хапнуть десяток заброшенных нефтяных скважин в Луизиане и Калифорнии. "Я верну себе успех начала 30-х, -- говорил Эррет. -- Все называют некоторые из моих дел фантастическими, но это не так. Это были простые коммерческие сделки в основном, а вот этот проект является действительно фантастическим". Прибыль ожидалась на сотни миллионов, но дело не удалось. Ему отказали, а скважины отошли государству, которое про них и не вспомнило бы никогда, если бы не повышенное внимание Корда к ним -- все знали, что бесперспективными делами этот господин никогда не интересуется.
После этой неудачи он перебрался в Неваду, где, купив несколько теле- и радиостанций, стал заниматься политикой: сначала стал главой законодательного органа штата, потом сенатором-демократом в Конгрессе США. Но когда его в 1958 году прочили в губернаторы Невады, то он отказался и не объяснил почему. Видимо, в жизни и так было сделано немало. Остаток жизни он прожил затворником в своем поместье в Неваде -- Корд называл его cyrcle L. Под конец жизни у него обнаружили рак, но корчиться в мучениях на смертном одре ему не пришлось: 14 января 1974 года Корд скончался во сне от внезапной остановки сердца, уйдя из жизни в ранге рядового американского богатея, на счету которого осталась сумма в 39 миллионов долларов.